За запотевшими окнами проплывают однообразные безлесные ландшафты республики Татарстан, лишь белоснежные поля с ранними проталинами, одиночные, хлипкие березки да ивы на берегах маленьких речушек, богатые, самодостаточные села с непременно высокими воротами у каждого дома, крышами, сплошь покрытыми металлочерепицей зеленого цвета, какой-то особенной атмосферой уюта и достатка.

 

Дороги становятся шире и качественнее, по мере движения по Татарстану автомобиль перестает трясти на дорожных выбоинах, а затем и вовсе выезжаем на просторную автостраду уровня европейского автобана, с многочисленными дорожными знаками, освещением и прочей инфраструктурой: цивилизация однако…

 

Открытые степные просторы Татарстана плавно сменяются глухими таежными лесами республики Удмуртия, дома местных жителей приобретают совсем иные, более знакомые и привычные нам черты, все больше деревянных домов с резными наличниками и деревянными же, хлипкими заборами.

 

Въезжаем в лесной край левобережной Вятки, а вслед за тем окунаемся в некий параллельный мир, где даже время течет по-особенному (в Удмуртии разница во времени +1 час к московскому).

 

Но на один день стрелки часов все же не переводим, - зачем? Впрочем, сдвиг во времени нас ожидает впереди, в том сказочном месте, куда мы сегодня направляемся.

 

Оставив позади Можгу, последний крупный населенный пункт, предшествующий республиканской столице Ижевску, сворачиваем по указателю «дер. Бобья-Уча», долго петляем по узким улочкам в попытках найти требуемый адрес, но даже местные мужики, возившиеся с трактором, не могут внятно объяснить, в какую сторону нам передвигаться.

 

В итоге ездим взад-вперед по деревне пока, наконец, не находим искомое (Олег, следуя пошаговой устной инструкции, не отрываясь от смартфона, находится на связи с проживающей здесь тётей Катей, одной из участниц коллектива «Бурановские бабушки»).

 

Водитель Антон терпеливо маневрирует среди подтаявших сельских дорог, рискуя засесть в глубокие колеи. Вот и сама тётя Катя весело машет руками, завидев нас издалека.

Останавливаемся, в двери салона заходит простая сельская бабушка с искренней, милой улыбкой на лице, под наспех наброшенной сверху курткой – яркий удмуртский национальный костюм, на голове – цветной платок, из-под которого свисают серебристые монеты, в руках – большие сумки с поклажей.

 

Знакомимся с артисткой, интересуемся, как величать ее по отчеству, а она в ответ:

- Ой, зовите меня просто «тётя Катя», какое уж тут отчество, я же просто бабушка.

- Как вы на репетиции то ездите в такую даль, Ижевск ведь совсем не близко отсюда, - интересуемся мы.

 

- По-всякому бывает, когда на автобусе добираюсь, когда довозит кто-нибудь, мне уж не привыкать, - улыбается тётя Катя. 

 

За разговором время летит незаметно, хотя вскоре мы вновь погружаемся в вялое скольжение посреди мокрой, серой полосы асфальта, пытаясь встроиться в размеренный ритм стоящих друг за другом автомобилей, на подъездах к городу транспорта становится значительно больше, скорость передвижения резко падает.

 

Небо хмурится еще сильнее, начинается мелкий весенний дождик, окутывающий пейзажи густой непроглядной дымкой тумана.

 

Вот появляются многочисленные серые коробки городских кварталов, дороги изобилуют выбоинами, водители нетерпеливо пытаются обогнать друг друга, стоя в пробках на бесконечных светофорах. Большой город встречает нас унылыми серыми красками, среди которых яркими пятнами то тут, то там вспыхивает уличная реклама.

 

Наверное, сейчас – не самое лучшее время для знакомства с достопримечательностями Ижевска, но мы все же замерли в ожидании чуда.

 

Даже глядя на одухотворенное лицо тёти Кати, становится очевидно: впереди нас ждет нечто поистине сказочное!

И, как это обычно бывает, чудо – оно всегда рядом, скорее даже внутри каждого из нас.

 

Нужно лишь сильно захотеть, приложить какое-то усилие, и даже среди повседневной серости, сырости и промозглой весенней грязи оно обязательно расцветет всеми красками, как радуга, как знамение прекрасного, сказочного пространства, где все мы – те же дети с незамутненным, ясным и таким по-детски открытым отношением к себе, друг к другу, к окружающему миру.

 

Два навигатора и помощь единственной пока Бурановской бабушки в салоне приводят к зданию филармонии, где нас давненько уже ждут еще 4 участницы коллектива, такие же обычные на первый взгляд бабули, приветливо улыбающиеся, простые и открытые.

 

Устроившись в салоне, продолжаем путь, на сей раз – за пределы города, в тихое, уютное местечко, именуемое по-удмуртски Лудорвай (вроде бы, речь идет о луге).

 

 Здесь некоторое время назад большая территория в 40 с лишним гектаров была выкуплена государством для целей размещения историко-этнографического музея-заповедника с одноименным названием «Лудорвай».

 

Такое же название имеет и местное село, проезжая которое, мы принимаем на борт еще двоих участниц коллектива.

 

Итого в салоне микроавтобуса набирается целых семь Бурановских бабушек, причем, все они одеты в национальные костюмы, а сверху – простые курточки, как у обычных бабушек.

 

Встретившись друг с другом, они искренне радуются, обнимаются, делятся новостями, по всему видно, быть вместе для них – большое удовольствие и, наверное, ещё большее – вместе творить, созидать, делиться с людьми своей зажигательной, не по годам, энергетикой. 

На глубоких ямах, коими изобилует сельская дорога, бабушки весело ахают и смеются, когда автобус подскакивает вверх, а затем с грохотом пикирует вниз.

По всему видно, быть в пути для них – привычное дело, как-никак постоянные гастроли, переезды, новые места, города и страны.

 

Наконец прибываем к большим деревянным воротам «Лудорвая», из которых навстречу нам выходит женщина в удмуртской национальной одежде, пристально нас разглядывает, здоровается на двух языках – удмуртском (для наших спутниц) и русском – для нас.

 

Представляется Светланой, а настоящее, этническое ее имя Унябей дается нам не сразу, переводится оно как «Одуванчик». Унябей-Светлана-Одуванчик будет нашим гидом в увлекательном путешествии в мир удмуртской культуры, а пока выясняет, кто в компании главный и с кем можно посекретничать о житье-бытье и наших планах на сегодня.

 

За вратами видна целая деревня: сквозь пелену тумана проглядывают окладистые деревянные дома, за ними - настоящая ветряная мельница, чуть поодаль виднеются леса.

 

Проходим по деревянному мостку под дугой, украшенной цветными лентами-оберегами, спутницы наши заходят в реконструированную зимнюю удмуртскую избу для того, чтобы приготовиться к выступлению.

 

Тем временем мы в сопровождении Унябей-Одуванчика знакомимся с устройством усадьбы южных удмуртов, которая состоит из просторного общего двора, окруженного несколькими жилыми и хозяйственными постройками. Надворные постройки – это изба (корка) с сенями и клетью, спальная клеть (кенос), семейное святилище (куала), хлев (коргид).

 

Ворота усадьбы (капка) украшены столбами с резьбой в виде солярных знаков. В теплое время года члены семьи жили в летних избах, в них помещалась каждая семейная пара вместе с детьми, каждому поколению – отдельная изба.

Добавьте описание своего продукта, которое будет полезно для ваших клиентов. Добавьте эксклюзивные свойства вашего продукта, которые заставят клиентов покупать его. Напишите свой собственный текст и настройте его в настройках магазина в вкладке Стилизовать.

На зиму все собирались в одной общей теплой избе, где, как говорится, было семеро по лавкам. Зато тепло, весело и дружно!

 

В интерьерах надворных построек воссозданы все детали обстановки, старинная утварь помогает погрузиться в мир не так давно ушедший от нас, в котором вновь и вновь узнаем столько необычных фактов об образе жизни и верованиях коренных обитателей этих суровых северных мест, как справедливо шутит экскурсовод:

- Зимы у нас длинные и суровые, сами понимаете, в летних избах жили не так долго, все больше – вместе, у печки да на полатях, не случайно эти земли называют «страной вечнозеленых помидоров».

 

Заходим в семейное святилище, на фронтальной стене, высоко, почти под потолком – полка, на ней стоит один-единственный берестяной туесок.

 

- Это – самый сакральный предмет в хозяйстве, ведь именно в этом месте хранятся семейные реликвии, использовавшиеся данной семьей во время религиозных обрядов. - Рассказывает Унябей. – Удмурты до христианизации были язычниками, верили в силы природы, обожествляли их, не было храмов как таковых, религиозные церемонии летом проходили в священных рощах, а зимой – в семейном святилище, таком, как это.

 

Церемониальные предметы представляли собой частички природы, олицетворяющие собой различные стихии, духов леса и т.д., но всегда, у каждой семьи в таком туеске была шкурка белки – ценного, самого маленького пушного зверька, а ещё – частички земли, всевозможных трав, ветви деревьев и другие важные элементы природы.

 

- Значит, и икон у удмуртов не было? - Интересуемся мы.

- Конечно нет, ведь силы природы, различные стихии не имели человеческого облика, удмурты начали использовать иконы только после христианизации, которая чаще всего происходила насильственно, и многие вынужденно принимая новую для них веру, сохраняли и языческие традиции.

Впрочем, до сих пор истинные удмурты так и остаются язычниками по сути своей. – Рассказывает наш экскурсовод.

- Можно ли было переносить священные предметы, обереги в другое место, например, в другой дом, к другой семье? - Спрашивает Валерий.

 

- Ни в коему случае, у каждой семьи был свой набор для проведения богослужений, не то что отдавать кому-то, но даже выносить эти реликвии запрещалось и каралось серьезным наказанием, даже проклятием со стороны высших сил.

 

Именно поэтому мы, например, не сможем показать вам такие предметы культа, просто нельзя их выносить из семейных святилищ (куала).

 

 Вообще, удмурты – люди очень осторожные, суеверные, у нас всегда и везде используются обереги, например, в одежде. Если, предположим, молодуха шьет себе платье, она обязательно оставит на нем неприметный оберег, так, на всякий случай.

 

Мы и не заметили, как за разговором утекло время, настала пора зайти в теплую избу, чтобы продолжить общение с удивительными, неординарными, зажигательными Бурановскими бабушками.

 

Но мы даже не ожидали, какой поистине сказочный прием нас ожидал за массивной дверью, где уже заждались хозяйки, суетившиеся на женской половине у большой, протопленной печи, в которой вовсю готовились знаменитые удмуртские деликатесы: на противне подрумянивались перепечи с капустой и яйцами, на сковороде аппетитно шкворчала табань…

 

Часть 2

Бабушки за время нашего отсутствия преобразились до неузнаваемости: нарядные, в красочных национальных одеждах, с богатыми монисто на груди, сшитыми из множества серебряных монет, в характерных головных уборах.

 

Мы как будто попали в далекое прошлое - из серой, промозглой весенней распутицы перенеслись в полноцветный, радостный сказочный мир, где время остановилось, где аромат деревенской выпечки заполнил пространство уютного, просторного дома, в котором всегда есть место для любимых гостей.

 

- В старину ведь как ходили в гости? Если я соседей приглашаю – значит, и вся их многочисленная родня считай, тоже приглашена.

 

Деревни были большие, дворов по 100 и более, вытянуты вдоль дороги, гости же ходили из дома в дом, причем продумывалось это так, чтобы они не в соседний дом тотчас же шли, а через всю деревню, на другой её конец, а затем – снова большой переход. – Делится с нами Унябей.

- Почему так, по соседству ближе вроде бы, - недоумеваем мы.

 

- Ближе то оно ближе, но ведь пока идёшь на другой конец деревни, протрясешься, лишний хмель выйдет опять-таки, да и аппетит нагуляешь вновь. К тому же, праздник – он для всех праздник, не было такого, чтобы один конец деревни гулял, а другой – нет.

 

 Потом, конечно, ответные визиты устраивались, было принято так: раз тебя в гости завтра пригласили, значит, и ты приглашаешь на послезавтра. – Улыбается наша собеседница. – Что скромничаем, а ну, давай, за встречу!

Тотчас же откуда ни возьмись появляется обычный металлический чайник, и у каждого в руках оказывается по рюмке горячего, пахнущего травяным сбором, «чая».

 

На вкус он явно отдает хорошим деревенским самогоном! «Бурановские бабушки» радостно чокаются с нами; вот и закуска поспела: из печи на ухвате добывают большой противень с перепечами, это такие удмуртские «ватрушки» с основой из очень тонкого теста, в которую сверху добавляется жидкая начинка, после чего перепечь запекается, как несложно догадаться, в печи.

- Ух, и ядрен у вас, бабулечки, чаёк то! - Шутит Валерий.

 

- Ато, чай в гости пожаловали, на сухую то у нас по гостям не ходят, давай-ка ещё по одной, - озорно говорит одна из бабушек, и чайник тотчас же делает второй круг.

 

Становится тепло и непринужденно, как будто и не было долгой утренней дороги и мелкого, моросящего дождя снаружи. 

 

 

Бабушки между собой общаются в-основном по-удмуртски, и только с гостями – на русском.

- Это мы стараемся национальный язык сохранить, - объясняет нам Унябей, - у меня сын, когда из школы приходит и говорит что-нибудь по-русски, я делаю вид, что не понимаю его вообще, иначе он удмуртский забудет постепенно.

 

Нас приглашают за накрытый стол, украшенный длинной тканой скатертью, все убранство избы – в лучших традициях удмуртского народа, из веяний современной цивилизации только электрические розетки, газовая плита, микроволновка да электрочайник.

 

Так, на всякий случай, не все же время печь топится. Бабушки занимают места с одной стороны стола, мы – с другой. Начинаем знакомиться друг с другом с небольшого представления:

- Милые бабулечки, красавицы, приехали мы из дальнего города Вятские Поляны в ваши гостеприимные края специально, чтобы познакомиться с вами, послушать песни ваши, узнать о культуре удмуртского народа. – Рассказывает Олег. – Объездили мы много стран, вокруг света путешествовали, а все потому, что собираем коллекцию национальных головных уборов, которая сейчас в музее находится, единственном в России музее головных уборов народов мира, что в Вятских Полянах открыт нами в конце января.

 

 Знаем, что вы душой болеете за родную культуру коренных удмуртов, сохраняете ее, передаете людям не только в России, и в других странах.

 

- Спасибо, гости дорогие, за интерес ваш к культуре нашего малого народа, за то, что в даль такую приехали специально для встречи с нами. – Берет слово Анна Прокопьева, бывшая солистка Государственного академического ансамбля песни и танца Удмуртии «Италмас», а ныне – главная «Бурановская бабушка». – О вас мы тоже наслышаны, о том полезном, важном деле, которое делаете несмотря ни на что, о путешествии вашем кругосветном и Музее шляп.

Мы сейчас вам о себе расскажем, поскольку мы все-таки бабушки, вам будет интересно узнать, кто мы, откуда и чем занимаемся. 

 

Анна Прокопьева вкратце рассказывает историю создания коллектива «Бурановские бабушки»: Фольклорный ансамбль был создан в одноимённом селе Бураново Удмуртии более 40 лет назад.

 

Средний возраст участниц коллектива к 2010 году — 70 лет, в основа репертуара поющих старушек — старинные фольклорные песни на родном удмуртском языке.

 

В 2008 году коллектив начал выступать с перепевками на удмуртском языке песен известных исполнителей, когда на праздновании Дня родного языка в Удмуртской государственной филармонии бабушки исполнили известные песни Бориса Гребенщикова и Виктора Цоя.

 

С тех пор участницы ансамбля стали широко известны в России, а затем – и за ее пределами. Коллектив принимал участие в российском национальном отборочном туре конкурса песни «Евровидение-2010» с песней «Длинная-длинная береста и как сделать из неё айшон», заняв почетное третье место, а также в отборочном туре «Евровидения-2012» с песней-хитом «Party for Everybody».

 

По результатам последнего отборочного тура, «Бурановские бабушки» одержали победу и получили право представлять Россию на международном конкурсе песни «Евровидение-2012» в Баку, где в финале заняли второе место.

 

Продюсером коллектива является Ксения Рубцова, директор «Дома Людмилы Зыкиной». В 2014 году была осуществлена смена состава участниц коллектива, в него вошли более молодые бабушки, что авторы проекта связывают с большой нагрузкой во время гастролей и обширной концертной деятельностью.

 

После небольшого официального представления коллектива каждая поющая бабушка рассказала о себе, прежде всего, о семье, о детях и внучатах.

 

 

Именно эта тема наиболее злободневна для них, настоящих бабушек в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. У двоих из них, ко счастью, живы супруги, остальные пять бабушек уже одиноки, зато окружены любовью и заботой детей и внуков. Вместе их собрала любовь к национальной удмуртской народной культуре, прежде всего, песенной.

 

 Ведь язык – это своего рода «культурный генетический код» любой нации, с исчезновением языка в Лету канет и культура народа.

 

Анна Прокопьева уточняет, что среди поющих бабушек есть как самодеятельные певицы из деревни Лудорвай (которых мы забирали по пути в этно-центр, так и профессионалы. Например, Валентина Серебренникова ранее была солисткой Республиканского театра фольклорной песни «Айкай», Екатерина Антонова (представившаяся нам ранее тётей Катей), являлась руководителем ансамбля гармонисток Малопургинского района «Арганчи», до сих пор преподает музыку одаренным детям, сама с удовольствием играет на баяне, гармони и фортепьяно.

 

Оголодав с дороги, с превеликим удовольствием налегаем на перепечи с мелко рубленой капустой и яйцом, на табань – выпечку, напоминающую среднее между блинами и оладьями.

 

Хозяйки, бабушки-работницы музея-заповедника «Лудорвай», тоже одетые в яркие национальные одежды, подносят все новые партии свежей выпечки, только что добытой из печки. 

 

И тут все семь «Бурановских бабушек» как запоют! У нас аж мурашки по коже побежали, - такая мощная энергетика идет от них, особенно когда находишься совсем рядом, сидя напротив за одним столом.

 

На концертах между сценой, где творится искусство, и зрительным залом есть расстояние, пространство, разделяющее условного зрителя и исполнителя. А тут звук льется мощным потоком, напрямую от сердца – к сердцу, из любви – в любовь!

 

Спели нам бабушки удмуртские народные песни, чтобы понятно было, о чем речь в них идет, после каждого припева куплет на русском языке повторяют. Аккомпанируют себе на старенькой вятской гармошке, некогда выпущенной на баянной фабрике города Кирова, в соседей Вятке.

 

И так все у них слаженно, с душой получается, что прямо заслушаешься. Хочется, чтобы песни их не кончались, а текли словно реченька плавно, неспешно и вечно, из поколения – в поколение, из века – в век, как это было встарь, чтобы уникальная, самобытная культура удмуртского народа сохранялась и впредь.

 

Мы восторженно аплодируем певицам, все еще не веря в реальность происходящего, что сидим здесь, за одним столом с такими одаренными людьми, а они делятся с нами своим талантом, специально для нас исполняют песню за песней.

 

В перерывах бабушки демонстрируют свои семейные украшения, из которых внимание всегда первым делом привлекает монисто – массивное женское нагрудное украшение, изготовленное из большого количества монет. В старину использовались исключительно серебряные монеты, имевшие большую стоимость, и завидная хозяйка имела такое драгоценное «колье» из монет, масса которого доходила до семи (!) килограммов.

 

 Это и оберег, прикрывающий самое ценное – грудь женщины, защищающий ее от нечистой силы, и капитал, который в случае самых тяжких времен можно использовать по назначению, да просто красиво и необычно.

 

- Конечно, сейчас сложно найти оригинальное монисто, обшитое старинными серебряными монетами, за давностью лет многое было утеряно, продано, превращено в материальные блага. Времена в нашей стране были непростые, один ХХ век чего стоит.

 

К тому же, традиция бытования национальной одежды понемногу уходила в прошлое. Поэтому на многих сейчас монисто из советских монет, совсем не серебряных, либо обшитое самыми разными монетками из нескольких стран мира.

Но суть украшения от того не изменилась, это по-прежнему защита и гордость удмуртской женщины. – Рассказывают нам бабушки, гордясь своими нагрудными украшениями, доставшимися им в наследство от мам, бабушек и прабабушек. 

 

Унябей демонстрирует нам различные женские головные уборы, бытовавшие у удмуртов. Благодаря ее рассказу мы узнаем об их большом разнообразии: повязки, покрывала, шапки, полотенца.

 

Самым распространенным девичьим головным убором была холщовая шапочка (такья), обшитая кумачом и монетами.

 

Девочки 10-12 лет носили круглую такъю (котрес такъя), 14-15 лет - продолговатую (кузялэс такъя). Невеста на свадьбу надевала обе такъи одновременно. Кроме такъи, девушки носили головные повязки из кумача или холста, украшенные вышивкой, блестками, позументом, лентами, а также платки из белого холста, ситца, в праздники - из кашемира и шелка.

 

 Замужние женщины, кроме налобных повязок и платков, носили головное полотенце (весяк кышет, йыр котыр), концы которого украшались вышивкой и красными ткаными полосками.

 

Но это касается только северных удмуртов, у южных тип головного убора существенно отличался. Из головных уборов девушки обычно носили платки и налобные повязки (укотуг, тятяк). Укотуг состоял из полосы позумента, нашитого на холст или кумач, густой бахромы с блестками и деревянных подвесок, обвитых позументной нитью.

 

Налобная повязка женщин (йыркерттэт), в отличие от девичьей, украшалась по нижнему краю бусами и монетами. Налобные повязки носились в сочетании с головным полотенцем (чалма, йыркышет), конусообразным убором типа кокошника (айшон) и платком-покрывалом (сюлык).

 

Концы белой льняной или хлопчатобумажной чалмы украшались узорным тканьем, вышивкой, лентами, оборками из фабричных тканей, кружев.

 

Сложенная вдвое по длине, она закреплялась на голове булавками или нитками, на спине - пояском фартука. Чалму носили только замужние женщины. В 50-55 лет ее заменяли холщовой шапочкой (пелькышет) с пришитыми к ней ситцевыми закругленными концами в виде полотенца, которые оторачивались кружевами или оборкой.

 

Как мы видим, разобраться тут совсем непросто, но, пожалуй, самым известным и узнаваемым удмуртским женским головным убором является айшон.

 

Удмуртский айшон был аналогичен русскому кокошнику, высота его колебалась от 7 до 35 см. Берестяная основа головного убора обшивалась холстом или кумачом, спереди украшалась монетами, бусами, бисером.

 

Через три года после свадьбы на айшон пришивали так называемый бырттос (от слова бырттыны - вдеть, продеть) из кусочка ткани с пришитыми бусами и монетами.

 

Поверх айшона надевался сюлык, который представлял собой белый квадратный холст с вышитым или аппликативным узором. Свадебный сюлык украшался черной ковровой вышивкой с древовидным орнаментом, исходящим от углов к центру, края обрамлялись массивными кистями из бордовых или черных ниток. Повседневный сюлык был красного цвета, с зелеными шерстяными кистями, вместо вышивки - аппликация из разноцветного материала.

 

Черный сюлык женщина носила в течение трех лет после свадьбы (или до рождения первого ребенка), после чего меняла его на красный, который носила примерно до 50-55 лет. В конце XIX в. айшон стал выходить из употребления, а сюлык в качестве свадебного покрывала бытовал до 40-х гг. XX в.

 

После обстоятельного рассказа Алёне предлагают примерить не только айшон и сюлык, но весь костюмный комплекс. Под дружное пение «Бурановских бабушек» Унябей последовательно облачает Алёну в многочисленные элементы народного костюма, и в качестве завершающего аккорда крепит на голове ее высокий, расшитый моментами айшон, повязывая его богато расшитым головным платком сюлык.

В результате всех этих манипуляций Алёна выглядит совсем как удмуртская женщина, садится за стол с бабушками, а они в свою очередь мило улыбаются, одобрительно смотрят на нее: теперь за столом еще одной удмуртской красавицей стало больше.

 

- Ничего себе, какой тяжелый головной убор и монисто, как возможно целый день носить их на себе? – Удивляется Алёна.

 

- Это монисто всего 2 килограмма весит, а обычно у богатых удмурток и по 7 кило бывали, и айшон этот не такой высокий, часто его тоже плотно обшивали серебряными монетами. – Рассказывает Унябей. – А представьте, в первый и последний день жатвы замужние женщины в поле работали в такой одежде по случаю праздника. Вот сколько здоровья и силы нужно было иметь!

 

Мы с пониманием киваем, а сами между тем вкушаем традиционные удмуртские деликатесы, вот уже и очередь чая (обычного, травяного) подошла. 

 

Узнав о целях нашей кругосветной экспедиции “Hat Master”, об открытии в Вятских Полянах музея головных уборов народов мира, коллектив «Бурановские бабушки» приготовил для нас ценный подарок:

- Позвольте, гости дорогие, от имени нашего дружного бабушкиного коллектива внести свой небольшой вклад, и пусть времени на поиски головных уборов у нас было совсем немного, все же для вашего музея мы приготовили новые экспонаты.

 

От чистого сердца дарим вам старинную девичью головную повязку с ручным шитьем и монетами, и еще цветастый головной платок, такие мы сейчас сами носим, но это – платок моей мамы, ушедшей из жизни, он дорог мне как память.

 

Еще дарим вам на счастье традиционную удмуртскую куклу из соломы, тоже, кстати, с головным убором, если куклу поставить на стол и начать синхронно стучать по нему ладонями, она начинает танцевать, вращаться вокруг своей оси. И, наконец, календарь от «Бурановских бабушек» с нашими автографами. – Анна Прокопьева передает подарки участникам кругосветной экспедиции.

 

Бабушки с энтузиазмом устанавливают куклу на стол, изо всех сил начинают стучать по нему руками, стол вибрирует подпрыгивает вместе с тарелками, перепечами и чайными кружками, на скатерть проливается чай.

- Ой, переборщили, - хохочут они, - вот чай допьете – попробуйте заставить куклу танцевать.

 

С ответным словом выступил Олег Уваров, он передал в дар коллективу «Бурановских бабушек» фирменный головной убор – дизайнерскую женскую шапку-ушанку, отороченную белым мехом и украшенную цветастыми орнаментами в стиле павлопосадских платков.

 

Ограниченная партия таких шапок была изготовлена кировской компанией «Мехико» специально в качестве символа кругосветной экспедиции “Hat Master” и в 2014 году совершила с нами путешествие вокруг Земли. Также мы передали в дар комплекты издательской продукции, рассказывающей о проекте экспедиции, Музее головных уборов, о городе Вятские Поляны.

 

Затем вновь грянула песня, к нашему немалому удивлению бабушки принялись исполнять мировые хиты, чередуя пение на оригинальном языке – французском, итальянском и испанском, с исполнением той же песни на удмуртском.

 

Звучит совершенно завораживающе, особенно из уст бабушек, обладающих великолепными вокальными данными, да еще под русскую гармошку. 

- Скажите, бабушки, для вас на первом месте что стоит – материальное или духовное, необходимость заработать средства или творчество? – Задает провокационный вопрос Валерий.

 

- Творчество конечно, мы уже не в том возрасте, чтобы за богатством и славой гоняться, у нас уж большая часть жизни позади, жить то на пенсию вполне можно, особенно в деревне, - отвечают они.

 

- То есть, деньги вам как бабушкам, получается, не нужны? – Продолжает Валерий.

- Ну как не нужны, деньги всегда нужны, у нас ведь дети, внуки есть, да и хозяйство приходится держать немалое, везде – расходы.

 

- Так у вас, наверное, творческие гонорары большие, все-таки вы-коллектив известный, можно сказать с мировым именем, - интересуется Валерий.

 

- Вы будете, наверное, удивлены, но каждая из нас за концерт получает гонорар в 5 тысяч рублей. Конечно, если едем на гастроли, то все расходы оплачиваются, суточные платят тоже.

 

А так частенько готовим для себя на выезде сами, возим вот картошечку с собственного огорода, варенье, овощи консервированные. Все-таки свое – оно полезнее чем еда из супермаркета. – Делятся своим опытом кочевой жизни артистки.

 

- И вы за 5 тысяч рублей так выкладываетесь на сцене? – Удивляемся мы.

- Гонорары тут роли не играют, мы просто любим петь, плясать, что-то делать сообща, вместе и делиться этим с людьми. Это доставляет нам радость и удовольствие! – Честно признаются бабушки.

 

И признание это, как бальзам на душу, когда творчество проистекает из чистых побуждений, когда оно идет от потребности души, зритель чувствует и благодарит по-настоящему, искренне, от сердца.

 

Олег и Валерий приглашают участниц коллектива «Бурановские бабушки» посетить г. Вятские Поляны и выражают надежду принять их в начале августа, во время крупного событийного мероприятия – «Фестиваля Шляп», впервые проводимого в городе.

 

Мы выходим на улицу чтобы вместе с бабушками совершить небольшую обзорную экскурсию по территории музея-заповедника «Лудорвай», на входе встречаем две экскурсионные группы, в составе первой – граждане Египта, второй – бизнесмен из США. По всему видно, что место это пользуется немалым спросом у гостей города, интересующихся самобытной культурой удмуртского народа.

 

В составе комплекса имеется не только усадьба южных удмуртов (где мы только что побывали), но также ветряная мельница, пасека, баня по-черному, священная роща, усадьба центральных удмуртов и многое другое.

 

За время экскурсии мы успеваем пройти по центральной прогулочной дороге и посетить выставку «Домотканая моя Родина», где бессменный гид Светлана (Унябей) увлеченно рассказывает нам и бабушкам о традициях изготовления домотканой одежды, половиков и скатертей. Фонды музея настолько богаты экспонатами, что сейчас временно прекращен прием новых, ординарных. Их просто негде хранить.

 

На обратном пути, пока мы медленно и осторожно балансировали на обледенелых во время дождя дорожках, двое бабушек неожиданно сиганули через высокий сугроб и принялись качаться на установленных возле усадьбы деревянных качелях!

 

Сколько энергии у этих неординарных, поистине необыкновенных бабулек, хранящих и популяризирующих свои национальные традиции не только в России, но и во всем мире. Остается пожелать им крепкого здоровья, творческого долголетия, прирастать внуками и правнуками.

 

Ведь главное – не стареть душой, несмотря ни на что оставаться открытыми миру, всему новому, радоваться каждому наступающему дню как огромному дару, реализовать себя на все 100%. Нам есть чему у них поучиться!

 

С радостным, светлым чувством мы расстаемся с «Бурановскими бабушками», надеемся, что ненадолго, теперь уже до встречи на вятской земле.